Wladi

Мария Павловна Крылова.
Вполне допускаю, что для молодых сурчан это имя ничего не значит. А вот вот представителям поколения постарше - многое напомнит.

Молоденькой девчушкой пришла она работать на фабрику. Трудно себе представить, как эта "пигалица" (рост чуть выше 1,5м) в больших, вечно слетающих и застревавших в глубоком снегу, валенках, валила для фабрики лес после работы . Во время войны никому и в голову не входило роптать: как это так - после работы,  да в лес. А если бы пришло, то несдобровать было той головке! Но я не слышал от неё жалоб на былую суровую жизнь - напротив, при рассказах о минувшем фронтовом времени Мария Павловна вся светилась изнутри особым молодым светом и задором, будто бы передо мной сидела не маленькая, белая от седин женщина, а юркая молодая девчонка-комсомолка, сошедшая со страниц повести Островского, прошедшая и выстоявшая закалку на прочность.

Мало кто знает, что эта «пигалица» была участником велосипедного пробега до Куйбышева! К сожалению я сам позабыл детали, которые мне рассказывала Мария Павловна. А жаль!

Мария Павловна всю свою трудовую жизнь проработала в бухгалтерии. Последние двадцать с лишним лет - главбухом комбината. Прямая, не всегда покладистая, порою настырная она не везде имела друзй, её побаивались, ненавидели и... любили. Любили её за то, что она не строила козни за спиной, говорила в лицо то, что думала и стояла за свои слова. Ещё она имела чуткую, отзывчивую душу, никак не сочетавшуюся с крупным, для Сурска, постом, её прямотой.

Помню: когда умер сосед Пузренков В.Г., я выскочив на улицу, чтобы бежать в больницу: уже темнело и надо застать врача - засвидетельствовать смерть - наткнулся на шедшую с работы Крылову. Так как жена соседа работала в бухгалтерии, я посчитал необходимым сообщить Крыловой о случившимся. Она тут же зашла в дом и пробыла там до глубокой ночи успокаивая и потдерживая вдову, организуя всю подготовку к предстоящему: сама вдова, как всегда в подобных случаях, не знала в тот момент "где зад - где перед". Всю последующую организацию и проведение переняла Крылова. Эту "кухню" я хорошо знаю, так как был "в самой гуще" и мы подружились. Но ничто и никому не давало право на особое расположение: если что не так в работе - Мария Павловна на "орехи" не скупилась.
Н.Евтеев, пришедший к руководству, был не в восторге от осторожной, не "хватавшей углей" (и никому этого не позволявшей), пожилой гл.бухгалтерши. Он отправил её на пенсию и Мария Павловна очень переживала, вынужденная отойти от активной работы.

Позже Крылова стала работать бухгалтером в клубе. Надо сказать, что её появление в ДК было принято мной с восторгом , но потом, когда я столкнулся с превосходящей все представления педантичностью Крыловой - невзлюбил. Представьте себе: при первой же инвентаризации у меня были переписаны не только пластинки и плёнки, что было правильно и понятно, но и гибкие пластинки-фольга (они вшивались внутрь журналов)! Их было сотня! При следующей инвентаризации надо было их все представить, сличая каждую по номеру регистрации, названию песни... Адовая и ненужная, бессмысленная  работа! В других коллективах были учтены, пардон, рваные трусики танцоров, поломанные гитары, пробитые барабаны! А старое, стоявшее вдрызг разбитое и списанное пианино вновь было занесено в реестр и поставлено на баланс! На все наши попытки возразить был ответ: "Не надо - спишите!" Собственно: всё верно - зачем захламлять помещения старьём! Но не так то легко было потом что-то списать: Крылова придиралась ко всему и мало что списывала, заявляя: «Выкинуть всегда успеете! Пусть полежит!» Даже своей старой бывшей сотруднице и подружке Матюшкиной Л.А. спуску не было! Матюшкина сама каждым лоскутом дорожила и многое сберегла, но даже она стонала от придирок Крыловой.

Можно было себе представить какое мнение сложилось в клубе против Марии Павловны Крыловой!
Первым шагом, который ожидали от меня сотрудники при моём вступлении на должность директора ДК, было: "вручение прощального букета " М.П.Крыловой. Я сам натерпелся и понимал других, поэтому подготовку её проводов я начал с первых дней. По счастью Мария Павловна оказалась намного дальновиднее и поумнее меня - она первая начала со мной тяжёлый, но верный разговор по нашим более чем НАТЯНУТЫМ отношениям.  Мы выставили друг другу свои условия и через два часа решили: пробуем поначалу обойтись «без букета». До сих пор я с благодарностью вспоминаю нашу далеко нелицеприятную, но откровенную, без ругани и оскорблений "беседу". Уже через пару месяцев нашей слаженной работы мне приходилось отстаивать Марию Павловну от "наездов" и трбований свыше - убрать "старуху". По счастью, внимая моим убеждениям и аргументам, со мною соглашались до тех пор, пока "старуха" снова не "переходила", отстаивая интересы клуба, кому-нибудь дорогу.

Крылова работала безупречно: ни одна проверка не выявляла недостатков или упущений в финансовой деятельности клуба! Единственное, смешное положение: главбух комбината, гл.бух клуба была... Скажем так: писала с ошибками. Но то, что мне удавалось "провернуть" в бесконечно-запутанных всяких "нельзя" и при этом "не загреметь под фанфары" - заслуга Марии Павловны. Умело обходя все рифы, она обеспечивала "денежное снабжение" проводимых мероприятий!  Крылова. следовала святому правилу: все обращения с наличкой должны были протекать открыто, в присутствии свидетелей. Это спасало нас всех от неприятностей при многочисленных проверках и обеспечивало спокойную жизнь.

Уехав из Сурска, много раз звонил ей, а в отпуске - первый визит к ней. Перед "уходом под уклон" она жила в Пензе и очень радовалась, что я и там разыскал её, чтобы как всегда поздравить с днём рождения. Не только я, но и многие работники, её бывшие подчинённые, приходили к ней в этот день: поздравить и попеть свои любимые, старые песни молодости, или просто чай попить, поговорить-вспомнить и, опять-таки, попеть...

Прибыв в отпуск снова в Сурск, я спросил встреченную мной случайно Марункову Г.М. про житьё-бытьё Крыловой...  Перехватило дыхание от печальной вести...
В последний отпуск захотелось наведать её последнее пристанище - давно не был - да не нашёл. Спрашивал многих - не знают: "где-то здесь", говорят. Продираясь сквозь кладбищенские колючки и узкие переходы между оградами, с отчаянием понял - не найти мне мою милую "старушку", без которой вот уже который год, сиротливо стоит Сурск, не заметивший своей сиротливости, но непременно обедневший от ухода маленькой "пигалицы", всю свою жизнь посвятившей текстильному уголку...