Wladi

Надеюсь, среди посетителей сайта есть немало людей, кто помнит Леонида Михайловича Маркина. Мы жили с ним через улицу. Мне всегда нравился его спокойный и ровный голос. Этот голос, как и манеру говорить, он передал своим сыновьям: Славе и Олегу. Сколько я его помню– работал он в клубе. Работу Л.Маркин любил и отдавался ей всей душой и телом, отчего его детище народный хор славился по области. Ни одно мероприятие тогда не обходилось без него. Зрелище было величественным: представьте себе великолепный зал старого клуба с его потрясающей сценой, замечательной акустикой, роскошной громадной хрустальной люстрой под потолком и шикарнымз анавесом. Медленно гаснет свет, раздвигается бархатный занавес, на сцене: хор человек 70! И все в костюмах! Л.М.Маркин взмахивает руками и: «Трава моя трава, трава зеленая...» А мужские голоса подхватывают басом: «О-о—ох! Полюбил я деву – деву молодую..». Дух захватывало от мощного пения! Лица людей расплываются  в радостном восторге и зал, с последним тоном, взрывался благодарными бурными апплодисментами.

Леонид Михайлович был инициатором и организатором смотров художественной самодеятельности как на фабрике, так и в городе. Сторожилы помнят эту бурную жизнь, полную репетиций, выступлений, споров, переживаний, ругачки.
Чтобы съэкономить для репетиции время – он с аккомпаниаторами ходил по цехам, где в красных уголках собирались рабочие. Готовились увлечённо: каждый цех старался быть на высоте и хотел показать что-то особенное. Начальники производств строго следили за соблюдением графика репетиций. Активное участие в самодеятельности было одним из важных пунктов при распределении квартир (!).

Не дай Бог, если на концерте не было кого из руководства цехов – Денисов спуску не давал. У него самого всегда было особое место: 8 ряд в середине. Слева и справа: партком, фабком, прочие «комы», которые во время концерта посматривали на него, на хозяина – нравится ли? Если его чуб падал на лоб – сердится, если причёска в норме – нравится. Денисов высоко ценил Л.М.Маркина, но тот этим расположением не пользовался: тихий и скромный, он привык работать и искренне тяготился однажды неожиданно «упавшим» на него постом директора ДК и радовался, когда «свалил» эту должность на В.В.Иванова.

Я был пацаном и помню, как однажды посреди сеанса включили свет. Такое часто случалось – проверяли билеты, но на этот раз по проходу спустились (пол был покатом) на середину Л.М.Маркин и В.В.Иванов. Иванов был тогда в зелёном, офицерском френче, перепоясанный широким ремнём с застёжкой, хромовых сапогах. Я почему-то его принял тогда за пожарника. Они посмотрели на люстру, на галёрки и ушли. На другой день я узнал, что Маркин вернулся к своей работе худрука.

У него ещё был струнный оркестр. Я тоже был на его занятиях. В нотном стане я ни «бум-бум», как и почти все, но для нас, «мотыльков-массовиков», Л.М. придумал особую нотную грамоту: там были нарисованы точки- какую струну надо нажимать, каким пальцем и номер «лада». Но пока я считал и нажимал – оркестр уже играл последний аккорд и, кланяясь, вставал. Мне оставалось только вовремя встать и тоже покланяться. Это у меня получалось лучше всего! Но многие парнишки «намострячились» и дело у них шло. По-моему у Ивана Дегенгардта хорошо тогда шло.

Появление В.Г.Калагина в ДК Л.М. воспринял без восторга. Собственно, появление четы Калагиных было заложено ещё Денисовым, радевшим за все и вся. В ДК появилось новое течение и, простите, соперничество. Это само собой разумеется: в любом коллективе при таких ситуациях что-то происходит. Леонид Михайлович это сильно переживал. Уже были сложности с посещениями в хоре – чувствовалось, что новое руководство комбината внимание к клубу и хору не уделяло. Мне было очень жалко наблюдать за развалом народного хора, но сделать ничего не мог. И не только потому, что я не занимал ключевых постов – Надежда Ивановна Макина приложила немало сил к его сохранению, - повторю ещё раз: интерес к хору на уровне директора (Евтеев Н.Д.) отсутствовал. Он был склонен потдерживать другие направления: камерный хор, возглавляемый Калагиным В.Г., «набирал обороты» и слава его вышла за пределы области.

Молодые и энергичные Калагины хорошо делали своё дело, продолжались смотры самодеятельности, но хор распадался... В то время и мне «досталось от пирога» - Евтеев обращал внимание на молодёжь, появилась дискотека, молодёжный клуб, театр. Помню, как Л.М. с горечью сказал мне: «Вы теперь в струе, а я стар стал...» Никогда не слышал от него жалоб и это выражение больно резануло по моему сердцу...

Он ушёл... Сначала на пенсию. С ним ушла слава нашего народного хора и ушли все его немногие оставшиеся участники. Сызранцева Л.И. частенько подзывала меня (она работала в различных ларьках, и каждый раз, напомнив мне, что она является старостой хора, начинала говорить, что соберёт хор и "ещё повоюет"... Несколько раз я пытался снова «закрутить» дело, но ... Маркин был сердцем хора, а новое сердце никак не приживалось...

Особой радостью для меня был приход И.Е. Олениной (Черенковой). Переняв бережно сохраняемые инструменты, за короткий срок она сумела создать небольшой струнный коллектив. Когда начались «ельцинские» передряги нам, мне и директору детской муз.школы Шувалову В.П., удалось «спрятать» её в школу. Туда же я, с разрешения профкома, передал «на баланс» все инструменты, тем самым мы спасли их от уничтожения.

Позже не стало и Леонида Михайловича... Последние годы он с особым вниманием следил за публикацией в газете «Голос рабочего» записей П.Маслова. Я захватывал газету по пути в ДК, звонил ему и он тотчас приходил. Огорчался, если иной раз в газете ничего не было, ждал с нетерпением следущего выпуска. Мечтал: как только всё будет напечатано – сошьёт статьи вместе и ещё раз перечтёт. «Это же моя жизнь! Это же люди, среди которых я жил и вырос!» - взволнованно говорил он. А однажды сказал: «Эх! Сейчас бы вот так встать и...» Он широко вскинул руки, как когда-то перед хором и, на мгновенье, стал прежним, удачливым и успешным Маркиным... Потом ссутулился, махнул рукой и, отвернувшись, поспешил к двери – скрывал слёзы.... Я остановил его: «В чём же дело? Давайте восстановим.» Л.М.остановился, чуть повернулся, всё ещё скрывая лицо, сказал: «Время ушло. Силы не те. Сердце не даст...» Затем обречённо махнул рукой и, прихрамывая - фронтовое увечье, ушёл.

Ещё долго с М.П.Крыловой вспоминали мы былого Маркина Л.М., его хор, его былую славу…