Wladi

Жили Калинины в паре метров от клуба, против сквера, что рядом с бывшим книжным магазином. Я помню только самого Александра Павловича, его жену Раису Ивановну и их детей: Таню и Сашу. Может быть были ещё дети – не знаю.

С Александром Павловичем, я познакомился случайно: в душевой котельной. Я тогда не был страшным "банным поклонником" и, после смены на мехзаводе, заглянул в это заведение. Уже заканчивал "процедуру", когда туда зашёл А.П. Окинув меня коротким взглядом, можно даже сказать – колким  (взляд у него был, как говорят: острый), попросил потереть спину. Поблагодарив, спросил: "Чей будешь?" Я назвал свою фамилию. "Иван Андреич - твой отец?" "Да" "Похож на него!" Мне всегда приятно было, когда вспоминали отца.

Я уже был одет, когда А.П., выглянув из моечной,спросил меня про режим работы чайной, я не был посетителем сего заведения и не знал. Тогда он спросил: не могу ли я "забить" место и подождать его там. Я согласися и он, покопавшись мокрыми руками в карманах висевшего белья, сунул мне в руку железный юбилейный «рупь», поспешил закончить "мокрое дело".

В чайной, на удивление, было очень мало народа и я решил пива пока заранее не брать - подойдёт и нальём свеженького. Ждать пришлось не долго. Я не помню: о чём мы разговаривали, но предполагаю, что разговора особого не было – пивным поклонником я тогда не был, а какой тогда разговор? Но А.П. меня запомнил и, когда я заходил в отдел к художникам, где он работал - всегда дружественно меня приветствовал.

Умер он неожиданно. Как потом рассказывала мне его жена: утром он уже одевался, вдруг он сватился, теряя равновесие, за штору...
Известие мгновенно облетело городок. Многие знали и уважали Александра Павловича. Вот так неожиданно и уходят от нас люди, с которыми, в суете жизни, не успеваешь нормально поговорить, о чём-то важном спросить. А жаль!

Как-то мне вдруг особенно ярко вспомнился один эпизод из жизни: встреча Нового года. Даже не могу сейчас вспомнить: какой это был год, но был я в тот вечер один и пошёл развлечься в старый клуб на бал-маскарад. Посередине зала стояла, положенная для такого случая, ёлка, вокруг неё танцевали пары, на сцене играл оркестр. Саша Калинин играл на гитаре и пел песню, где были слова: "Трудно было человеку десять тысяч лет назад...". Неизменный, молодой и красивый Анатолий Костин выписывал, покоряя молодёжь, на модной тогда "ионике", муз.пассажи. Сама песня была тогда самой модной - её пели на улице! Моих близких знакомых было мало и я скучал. В паузу зашёл за кулисы, где ансамбль "принимал на грудь" и Саша Калинин, аппетитно зажёвывая принятое, спросил: "Что такой скучный?" Я что-то промямлил, сказав, что собираюсь домой. Саша встрепенулся: "Раз так - проводи сестрёнку! Это рядом, но кто знает - пьяных дураков много на улице." Я согласился.

Таня, сестрёнка Сан-Саныча, отказывалась от сопровождения: она дружила с Сергеем Кочетковым и ждала его из армии. Девушка категорически требовала, чтобы её братишка провожал. Это было мне понятно, но, как бы то нибыло - мы вместе покинули клуб и на метровом расстоянии друг от друга, быстрым шагом направились к дому Тани. Не доходя до дома - ещё с дороги, Таня сказала: "Спасибо!" и пулей побежала по протоптанной в снегу тропинке домой. Пожалуй, это были мои самые короткие проводы девушки в моей холостяцкой жизни, когда я даже слова сказать не успел. Помню, что глядя вслед симпатичной девчонке, убегающей от меня по узкой, протоптанной в снегу тропинке, мною овладело чувство глубокого уважения к ней, так скрупулёзно, безкомпромиссно и трепетно хранившей верность своему избраннику. Я тогда даже и предположить не мог, что спустя десятилетия, я вот так же буду стоять зимой на этом месте, только уже обременённый трагическими событиями....

Я не могу сказать, что был "закадычным" другом Саши Калинина. Скорее всего, он меня знал как младшего члена нашей семьи. Но всегда при встречах мы обменивались не только приветствиями: иногда даже коротко говорили "за жизнь". Когда он вернулся из армии, я увидел его идущим в военной форме с девушкой по нашей улице. Они поднимались по тротуару снизу вверх, а я спускался по дороге за водой к колонке, что была около дома З.Паниной. Саша был "под шофэ" (лицо было красным!) и пел песню про солнечного зайчика. Даже строчку вспомнил: "но не выросла ещё та ромашка, на которой я себе погадаю". Эту встречу Саша явно не заметил - было дело поважнее, чем я, а я не стал "набиваться" - ещё увидимся. Но, видимо, я был искренне рад - запомнилось. Много позже, когда Саша переехал в Рязань, когда я уже много лет жил в Германии, мы встретились с ним в сурской бане. Тогда я ему рассказал об этом случае и песенке, которую мы вспомнили и пропели одну строчку. Саша, кстати, помнил, что он тогда шёл по улице и пел, вспомнил с кем, но меня,с пустыми вёдрами, - нет. Что не мудрено!

Ещё Саша рассказал мне, как сжимается его седце, когда электричку мотает на последних стрелках перед ст.Асеевская... У него навернулись слёзы... Не думайте - он был трезв... Это потом мы чуть «пообщались», но не долго - он никогда никому не надоедал и не лез в "бутылочные приятели". Очень рад, что Саша иногда приезжает в Сурск. Не забывает.

Имя Раисы Ивановны Калининой у меня связано с клубной библиотекой, где она работала библиотекарем. Именно она вводила меня в удивительный мир приключений, сказок. Я не скажу, что она была особо доброжелательная по внешнему виду - скорее наоборот: строгая, конкретная, колючая она сидела в библиотеке, обставленной красивой старинной мебелью (асеевской!) и смотрела поверх очков на каждого, кто осмеливался переступить порог "её королевства". Но за этой внешне-колючей оболочкой скрывался человек горячо любящий и знающий своё дело. Один раз я "просрочил" - вот тогда её колкость прошлась по мне, что до сих пор у меня сохранилось чувство: НЕ ПРОСРОЧИТЬ! Я даже название книги запомнил - Путешествия Гуливера. Тогда мне она очень холодно и колко сказала, что эту книгу уже другие дети спрашивали, а, если я не успел её прочитать, обязан был сообщить и продлить! В тоже время - Р.И. говорила со мной как со взрослым, обязанным отвечать за свои поступки!

Может быть по сегодняшним меркам воспитания - это было не правильно...
Спорить не буду - только то, что я был ею не унижен, а поставлен на уровень взрослого человека - это я с благодарностью буду до конца дней своих помнить.
Намного позже, будучи пенсионеркой, Р.И. работала биллетёром. Она не боялась встать на пути развязного "датого" верзилы и не пустить его в зал. Причём абсолютно все подчинялись её однозначному, категорическому и безкомпромиссному требованию. Дискутировать с ней в данном случае было бесполезно! Когда она ушла из клуба - мне было откровенно жаль. С ней было спокойнее.

Последний раз мы встречались . По трагическому случаю, в декабре 2005-го, мне пришлось приехать в Сурск. Раиса Ивановна, выразив мне соболезнование, срывающимся,полным боли голосом, сказала: "А я вот Таню потеряла"...

Мы стояли обнявшись как раз на том месте, на котором вот так же зимой, в новогоднюю ночь я стоял и смотрел вслед убегающей от меня по узкой, протоптанной в снегу тропинке, Тане... Разумеется, что тогда, под тяжёлым весом случившихся несчастий, я не вспомнил этого новогоднего вечера, но сейчас - память, освобождённая от остроты трагического происшедшего, тупой, непроходящей болью связало эти события вместе...

Давно уже нет Сергея Кочеткова, нет и Тани. Жизнь, отгарая у одних, пламенеет у других. Как там у Есенина: Будь же всё во век благословено, что пришло расцвесть и умереть...

Раиса Ивановна, по-счастью, жива. Я специально забежал к ней домой в сентябре 2010. Встретил её в саду. В руках у неё был фотопортрет мужа: она его показывала своей соседке - мужу в этот день должен быть исполнится 93-й год.

Но всё равно: если кто встретит её - передайте ей, что о ней с благодарностью вспоминают. Старушке будет приятно! Если мне самому хотя бы ещё один раз доведётся её обнять – буду это считать за щедрый подарок судьбы.