Неофициальный сайт города Сурска

Cайт жителей города Сурска

Каталог товаров

Дон
Кихот
ГюгоЖуковГамлетНаполеонДжек
Лондон
ШтирлицГексли
ДюмаРобеспьерЕсенинМаксим
Горький
БальзакДрайзерДостоевскийГабен

Пройти тест

"Бальзак" - Интуитивно-логический интроверт

1. Программная функция (сильная) - "Интуиция времени"
2. Творческая функция (сильная) - "Деловая логика"
3. Ролевая функция (слабая) - "Сенсорика ощущений"
4. Болевая функция (слабая) - "Этика эмоций"
5. Внушаемая функция (слабая) - "Волевая сенсорика"
6. Активационная функция (слабая) - "Этика отношений"
7. Наблюдательная функция (сильная) - "Интуиция возможностей"
8. Демонстративная функция (сильная) - "Структурная логика"

Болевая функция (4-я, слабая) - "Этика эмоций"

4-я функция, слабая — «болевая», место наименьшего
сопротивления, по болевой функции человек
болезненно воспринимает информацию
и нуждается в тактичной помощи.

Проявляется в стремлении Бальзака оградить себя от сильного эмоционального воздействия, в нежелании втягиваться в напряженный эмоциональный режим.

Бальзак считает необходимым подчинять свои эмоции рассудку — это его незыблемое правило, которого он неукоснительно придерживается сам, и постоянно внушает своему окружению.

"Трагинервических явлений, девичьих обмороков, слез..." Бальзак действительно терпеть не может и в своем стремлении избежать их любой ценой он часто ведет себя до такой степени неэтично, что сам же невольно их и провоцирует.

Стремясь быть предельно сдержанным в проявлении собственных чувств, стараясь ничем не обнаружить свое истинное эмоциональное состояние, из опасения вовлечься в какую-нибудь этическую интригу, Бальзак неосознанно ведет себя самым интригующим образом, чем постоянно навлекает на себя риск самого бурного выяснения отношений. Напуская на себя демонстративно безучастный вид, он на самом деле часто создает ложно многозначительную "маску", которая одновременно и интригует и раздражает. Во всяком случае, у многих из его партнеров возникает желание ее сорвать и разглядеть истинное его лицо. Часто бывает так: чем больше "таинственности" он на себя напускает, тем "круче" с ним разбираются. ("Напускное безразличие" Бальзака нередко является для него средством "этической разведки" во взаимоотношениях с партнером, проверкой заинтересованности партнера в дальнейшем развитии отношений.

Эмоционально уязвимому, легкоранимому, неуверенному в своей привлекательности Бальзаку чрезвычайно важно знать степень заинтересованности в нем партнера. Иногда он использует для этого такой "трюк": заговорив с партнером о чем-нибудь первостепенно значимом, он вдруг делает паузу и как будто отвлекается на что-то незначительное, незаметно наблюдая за поведением партнера и выжидая, когда и как он проявит интерес к затронутой теме. Во взаимоотношениях с Цезарем это еще и способ дисциплинировать постоянно рассеивающееся внимание своего дуала, попытка сосредоточить его внимание на себе; а также, что очень важно в процессе дуализации, — попытка соизмерить значимость собственных ценностей с ценностями своего партнера.)

Само собой разумеется, Бальзак даже для себя не может объяснить истинную причину своей "невозмутимости" (а загадочности в себе он вообще никакой не видит и никогда ее намеренно не напускает — он ведь не этик, а логик). Чаще всего он ведет себя таким образом только из желания оградить себя от психологического дискомфорта, который он видит в эмоционально перенасыщенном психологическом режиме. Именно поэтому, как он считает, единственная возможность для него подстраховаться — это создать видимость невозмутимости. Но поскольку это делается главным образом в этических ситуациях, его партнеры часто чувствуют себя оскорбленными его безразличием, тем более напускным. Вот и получается, что предусмотрительный Бальзак первый становится жертвой собственной подстраховки.

Еще хуже получается, когда Бальзак начинает "выравнивать" эмоциональное состояние партнера, ободряя его взглядом или словом. Само по себе это возможно и неплохо, но в сложной этической ситуации такое поведение обычно воспринимается не только как "моральная поддержка", но и как обнадеживание, что приводит к очередному выяснению отношений со всеми вытекающими эмоциональными последствиями.

Проявление собственных эмоций для него также не обходится без осложнений. Из-за вечного страха быть неправильно понятым при естественном их проявлении или при намеренном их сокрытии Бальзак постоянно пребывает в растерянности, когда дело касается выражения его собственных чувств. Тут он сталкивается со многими проблемами одновременно: иногда он просто не может в себе разобраться — его чувства кажутся ему либо недостаточно определенными, либо слишком противоречивыми. Кроме того, он не всегда может найти подходящую форму для их выражения, и не каждому позволит помочь себе выразить свои чувства. Часто он боится сказать что-нибудь лишнее, чтобы не обнадеживать человека и не заставить потом страдать. Часто собственные эмоциональные возможности кажутся ему недостаточно изученными. Он может проявлять свои чувства в такой "мудреной" форме, как забота о судьбе своих отношений с партнером, предостерегая его от связи с собой, "недостойным". Он может наговорить о себе много несправедливого и неприятного, предоставляя судить, "какие розы нам заготовил Гименей". Причем, поскольку все это говорится уверенным и рассудительным тоном, мало кто заподозрит за всем этим нагромождением противоречивых доводов элементарную неуверенность в себе.

К сожалению, избавлять Бальзака от неуверенности в себе — это долгий, мучительно тяжелый и зачастую неблагодарный труд. Один только Цезарь — его дуал, может справиться с этим заданием успешно. Не утруждая себя размышлениями о противоречивости бальзаковской этики, он естественно вовлекает его в свою наивную, бесхитростную и искренне-доброжелательную эмоциональную игру. Практика показывает, что никакой другой этик, даже ближайший к нему по квадре — Драйзер, не в состоянии успешно справиться с бальзаковскими "этическими головоломками".

Бальзака всегда пугают и раздражают неадекватно выраженные эмоции, независимо от того, положительные они или отрицательные. Достаточно одного неумеренного восклицания, чтобы он почувствовал себя плохо. Поэтому Бальзак болезненно воспринимает любой разговор на повышенных тонах. Независимо от того, деловой это разговор или выяснение отношений, он плохо себя чувствует в сплошном потоке насыщенных эмоций. Бальзак не терпит раздраженного тона, но он обречен всю жизнь с этим сталкиваться: в детстве он страдает от раздражения родителей и воспитателей, в зрелые годы он раздражает начальство и сослуживцев. Раздражать опять же может чем угодно: старомодными манерами, медлительностью или неловкостью движений, монотонностью голоса, кротким или испуганным видом — да мало ли чем, если дело не столько в нем самом, сколько в неудобных отношениях, в которые он постоянно попадает (как, впрочем, и каждый из нас).

Что уж тогда говорить об истериках со слезами и упреками, о скандалах с битьем посуды и "сердечными припадками" с валерьянкой и "неотложкой"... Для Бальзака это просто кара Господня — только непонятно, за какие грехи. Попадая в водоворот истерик, да еще сопровождаемых силовым давлением, Бальзак испытывает панический ужас — состояние, из которого он не знает, как вырваться. Поэтому в такой момент способен совершить самый дикий, самый неожиданный поступок. (Например, подобно Пьеру Безухову, замахнуться на жену мраморным столиком.)

В любой этически неловкой ситуации Бальзак чувствует себя очень неспокойно. Иногда в поисках выхода он усугубляет создавшееся напряжение, уже не рассуждая, прав он или виноват, стремясь как можно скорее "исчерпать" ситуацию, чем бы ему это ни грозило. В такие минуты он способен на поступок, о котором возможно потом будет сожалеть, но в данную минуту это для него не имеет значения: его рассудок полиостью подчинен водовороту эмоций, перед которым он беспомощен, и потому себе не принадлежит.

Ослепление эмоциями для Бальзака равносильно безумию. То же самое он думает и о других. Поэтому боится и ненавидит проявление социально-политической истерии в любой ее форме. Как только появляется очередной политический лидер-маньяк или новоявленный пророк-психопат, Бальзак "уходит" в свой благоустроенный подвальчик и затворяется там до лучших времен или спасается где-нибудь "за океаном".

После всех пережитых им в реальной жизни потрясений легкая эмоциональная разрядка в виде "страшной сказки на ночь" (какого-нибудь фильма ужасов) для Бальзака не более, чем детская забава. Излюбленный жанр — комический некротриллер (типа "Семейства Адамс").

Юмор Бальзака — своего рода способ интеллектуально-эмоционального "возмездия". Иногда выражается как реакция на ощущаемый им психологический дискомфорт:

"Теперь, заране торжествуя,
Он стал чертить в душе своей
Карикатуры всех гостей".

Иногда бальзаковский юмор выражается в форме очень удачных эпиграмм. Иногда это просто тонкая ирония, окрашенная в мрачные тона. Бальзаковский "черный юмор" отличается своеобразной некроориентацией. Может Бальзаки в отличие от Гамлетов и не философствуют над черепами своих друзей, но довольно часто шутят на эту тему. У Бальзаков к вопросу смерти с детства формируется философски-ироничное отношение. (Дети-Бальзаки часто развлекаются рисунками "скелетиков", "жутиками" и "страшилками".)

*Стратиевская "Как сделать чтобы мы не расставались", МСП, 1997 г.